Лидeр звукoзaписывaющeй кoмпaнии Black Star, пeвeц и прeдпринимaтeль рaсскaзaл Киму Бeлoву и Рoмaну Супeру o Путинe, Нaвaльнoм, Кaдырoвe, Oксимирoнe, Снуп Дoгe, русскиx, aмeрикaнцax, пaтриoтизмe и гeяx.

Кoстюм из шeрсти, Canali; xлoпкoвaя рубaшкa, Van Laack; гaлстук из шeлкa, Corneliani; xлoпкoвый плaтoк, Ermenegildo Zegna; чeмoдaн с   дeтaлями из   кoжи и   мeтaллa, Louis   Vuitton.

К 2016 году 33-летний Тимур Ильдарович Юнусов, работающий под псевдонимом Тимати, подошел в   качестве одного из главных артистов в России. Возможно, главного. Шесть миллионов подписчиков в   инстаграме, пронзающий страты хит про   «Ладу» в   кузове седан и в цвете баклажан, громкие политические высказывания, собственный успешный бизнес, аншлаг в «Олимпийском». Три   года назад Тимати записал (вместе с L’One) песню, которая теперь вечно будет идти рядом с журналом GQ, – «Настоящий джентльмен свеж». Пришла пора поговорить обо всем, что   волнует.

 

СУПЕР:   Ты в детстве жил в   США. Наверняка и свой художественный образ подсмотрел в США.

ТИМАТИ:   Конечно, мой род деятельности определило то время, которое   я   провел в Америке. Соединенные   Штаты – первоисточник ­рэп-культуры.

СУПЕР:   Скажи, ты сейчас – в 2016   го­ду – вслед за государственной риторикой считаешь Америку геополитическ­им врагом России?

Для россиянина, который не был в   США, образ Америки, продиктованный нашими СМИ, понятен: Америка   – агрессор.  

СУПЕР:   Так как ты относишься к   Америке?

Я не очень согласен с политическим строем Америки, но к обычным   граж­данам Соединенных Штатов у   меня нет вопросов. Но не стоит забывать, что США тратят на оборону около $500   миллиардов в   год (на самом деле почти   $600 миллиардов.   – Прим.   GQ). Это бюджет всей России (на   самом деле   расходная часть бюджета   РФ еще ­меньше,   $233   миллиарда.   – Прим.   GQ). Им   нужно   постоянно выпускать ­оружие, содержать армию. Поэтому американцы заинтересованы в   существовании очагов конфликтов. Для   меня Америка   – это, с   одной ­стороны, самая мощная экономика в   мире, а   с другой – самая   ­крутая   ­афера.

СУПЕР:   Ты как гражданин России чувствуешь опасность со стороны США?

Не то чтобы опасность. Я просто не   очень согласен с их политическим   курсом.  

БЕЛОВ:   А зачем натовские танки ­приехали в   Эстонию? Что они там делают? Мне вот страшно.

Америка показывает свое присутствие. Да им и Украина не очень-то нужна. У   американцев поперек горла стоит, что здесь в кои-то веки появился лидер, который сказал: «Нет, ребята, вам придется с нами считаться». А до этого мы Америке в   рот смотрели, им все сходило с рук. Вот почему у нас фонд Сороса   закрыли?  

 

СУПЕР:   Потому что идиоты.

Потому что эти фонды спонсировали перевороты.

СУПЕР:   Образовательные программы они спонсировали. Детям, у которых денег чуть меньше, чем у тебя, помогали мир посмотреть.

Очень это спорно. Потому что, помимо этого, через эти фонды происходило спонсорство таких ребят, как Навальный, оппозиции.

СУПЕР:   А что плохого в таких ребятах, как Навальный? Он расследует реальные преступления, рассказывает нам о коррупции государственных деятелей.

Очень спорно.

СУПЕР:   Доказательства приводятся. Что спорного?

Ну вот я, допустим, не вижу Навального президентом России. Ты бы проголосовал за Навального?  

СУПЕР:   Я не стал бы голосовать за   президента Навального, но мы говорим о том, что его расследования – это очень полезное дело для   страны.

А кого бы ты видел следующим президентом России?

СУПЕР:   Неужели тебе кажется, что среди 145 миллионов граждан не найдется президента? Мы не знаем имени следующего президента только потому, что нет в стране той площадки, где это имя можно назвать.

Ну у нас же есть интернет. Это альтернативная площадка. Можно открыто вещать.

СУПЕР:   Пока да. Ты, кстати, сам где новости смотришь: по телевизору или в интернете?

Я получаю информацию из разных мест. Общаюсь с политическими деятелями, бизнес-элитой, музыкантами, родителями, простыми людьми. Телевизор я смотрю очень мало.

СУПЕР:   А что тебе кажется неправдой из последнего? Какая новость тебя смутила?

История с Олимпиадой в Рио, с   мельдонием. Очень спорная и скользкая тема. Что такое мельдоний? Это то же самое, что рибоксин, который не запретили. Рибоксин можно, а мельдоний нельзя. Но нас же предупредили об   этом полтора года назад. И за полтора года из организма все выводится. Но мы эти предупреждения проигнорировали. Двоякая история.

БЕЛОВ:   Извините, я хочу про патриотизм поговорить. Есть два подхода. И они никогда не уживаются. Первый: ты любишь страну и видишь только хорошее. Второй: ты любишь страну и замечаешь в ней плохие вещи, потому что так можешь их исправить. Какой подход твой, Тимур?  

Давайте вспомним Тимати пятилетней давности. Я патриотом не был. На все смотрел с негативной стороны: вот у нас так все плохо, а в Америке люди деньги зарабатывают. Потом я   посмотрел, чем занимается Путин, увидел изменения, которые происходят в моем городе – Москве. Мне исполнилось 33 года, у меня родилась дочь. Я начал чувствовать социальную ответственность. Я поддерживаю нынешний строй и этого не скрываю. Я голосовал и буду голосовать за Путина. Наконец-то на нас стали смотреть как на авторитетную страну.

СУПЕР:   Тебе не кажется, что ты таким образом несколько карикатуризируешь жанр, в котором работаешь? Вот   ты себе можешь представит­ь Тупака танцующим в   маске Билла Клинтона и называющим его своим лучшим другом? Позорище было бы,   правда?

Исторически хип-хоп был повстанческим и революционным жанром. Потому что права черных угнетались. Но что произошло дальше? Возьмем, например, Эм Си Хаммера. Он выпускает первый сингл, второй, заключает контракт с мейджером, зарабатывает первые $10 миллионов, переезжает на Манхэттен. И темы его треков меняются, он начинает тусоваться с   ­политиками.  

БЕЛОВ:   Эм Си Хаммер – плохой пример. Он давно и как-то бесславно сошел с дистанции.

Возьмем Джей-Зи. Он вышел из уличной наркоторговли, а теперь у него на лейбле подписаны Канье Уэст и   Бейонсе. Он вспоминает, как торговал наркотиками, возил ружье в багажнике, но это в прошлом. Сейчас рэперы оканчивают Гарвард и не читают про политику, наркотики и убийства. Рэп стал индустрией, умением продавать.

СУПЕР:   Тогда давай так честно и признаемся, что твоя нарочитая поддержка Кремля – это всего лишь один из способов хорошо продать твои пластинки.

Это вообще никак не связано.

СУПЕР:   Хип-хоп-истеблишмент в   Америке топит за Барака Обаму и Хиллари Клинтон?

Конечно же, они все топят за Барака Обаму. У Барака Обамы выступает Джей-Зи, Янг Джизи.

СУПЕР:   Я понял. Для рэпера Тимати Путин – это свой Барак Обама.

БЕЛОВ:   Я отвечу за Тимати: да. А ты, Рома, так и остался в девяностых, когда убили Тупака!

Раз ты рэпер, должен ли ты обязательно читать про революцию, плевать на   копов, не иметь дел с властью? Нет, это   не так.

СУПЕР:   Но неужели тебе никогда не   хотелось использовать тот жанр, в   котором ты работаешь, по классическому назначению? После присоединения Крыма люди стали деньги экономить на лекарствах и на еде. Тебе это все не очень интересно?

У меня простое объяснение. Я не пишу остросоциальные треки не потому, что меня это не волнует. Я   знаю, что у нас в   стране люди живут достаточно тяжело. А тут я выпущу альбом, в   котором расскажу, что, мол, чувак, я   хорошо понимаю, как мало ты зарабатываешь, как все хреново, но, возможно, если того дядю из высокого кресла убрать, то все поменяется. У меня другая задача. Ты приходишь на мой концерт и   на   хрен забываешь про все свои проблемы и   кайфуешь от души.

БЕЛОВ:   Ром, обрати внимание на   часы Тимура. Это «ролекс»?

«Ролекс».

БЕЛОВ:   Рома, ты поверишь человеку в «ролексе», который будет в треках тревожиться по поводу монетизации льгот у пенсионеров? Ты будешь первым, кто придет и скажет: «Тимати, что за чушь ты несешь?»

О том и разговор. В моих альбомах правды гораздо больше, чем в 80 процентах всего русского хип-хопа. Наши рэперы читают о том, чего не знают: про какие-то разборки, пистолеты, наркотики. На моих концертах правда есть. Ты где-то можешь погрустить, где-то посмеяться, где-то поснимать на   телефон, где-то станцевать лезгинку.

СУПЕР:   Лезгинку? Я не хочу лезгинку.

Лезгинка – это этника. То, с чего началось мое перерождение.

СУПЕР:   Как это?

Что раньше делал Тимати? Я смотрел на американских рэперов и думал: как же круто они живут, цепи золотые, бабло. Я стремился к тому же. Много работал. У меня получилось записать треки со Снуп Догом. Я покрыл всю Европу, собирал сотни миллионов просмотров. А дальше я   заметил, что аудитория в   России перестала со мной разговаривать на одном языке. И тут я   крепко задумался: если я стремлюсь на Запад, то надо уезжать. Но потом я   решил, что живу в России и буду работать для   ­своей страны.

СУПЕР:   А лезгинка-то здесь при чем?

Меня обвиняли, что я многое ворую у   американцев, что нет ничего своего. На это я ответил лезгинкой: взял хип-хоп-биты и добавил к ним наши этнические элементы. Так, например, появился трек «Баклажан», который теперь поет вся страна.

СУПЕР:   Нужно признать, что у тебя была серьезная жизненная дилемма: треки со Снуп Догом или лезгинка.

Снуп Дог мне сказал, что я единственный человек, который отказался от предложения выкурить с ним косяк.

БЕЛОВ:   Ты не дунул со Снупом?

Нет.

Костюм-тройка из шерсти, Tom Ford; хлопковая рубашка, платок из хлопка, все Van Laack; шелковый галстук, Ermenegildo Zegna; запонки из латуни с   палладиевым покрытием и   вставками из   лака, зажим для галстука из латуни с   палладиевым покрытием и черными бриллиантами, все S. T. Dupont.

БЕЛОВ:   Я думаю, что пришла пора поговорить про твоих друзей, Тимур.

СУПЕР:   И про лезгинку одновременно. Как ты познакомился с Рамзаном Кадыровым?

Мы несколько раз виделись на концертах в Москве. Потом у меня была сложная ситуация, через знакомого я   обратился к Кадырову, и он мне помог. Мы не общались года три-четыре. Потом я приехал на запуск строительства комплекса в Ведучи. Там с Рамзаном нашли много общих тем, я остался. Последние лет пять очень близко дружим.

БЕЛОВ:   Люди реагируют на слова «Чечня», «Кадыров» не очень хорошо. Люди думают, что это территория бесправия.

И это не беспочвенно. В России были две чеченские кампании. Это что-то подсознательное.

БЕЛОВ:   Да и вокруг самого Рамзана Ахматовича крутится большое количество скандальных, некрасивых историй. Кто-то его вообще обвиняет в убийстве Бориса Немцова.

СУПЕР:   Про причастность к убийству Немцова нет доказательств. Но есть другие некрасивые истории. Например, в Чечне периодически происходят нападения на правозащитников, которых Кадыров ненавидит.

Нападения и похищения, на мой взгляд, прерогатива сепаратистов. Вообще специфика кавказской ментальности не всегда понятна среднестатистическому русскому человеку. Там   немного другие понятия о политике и   о   жизни в   целом. Исторически так сложилось.

СУПЕР:   Там действуют те же законы, что и   в   Москве. И законы эти прямо запрещают похищать людей и поджигать их места работы.

Ахмат Кадыров – единственный человек, которому удалось остановить противостояние, начать диалог. Пятнадцать лет назад для каждого че­ченца Россия была врагом. Увидели русского? Его надо застрелить. Рамзан Кадыров сумел продолжить дело отца и убедить чеченцев в том, что они – это и есть Россия.  

СУПЕР:   «Увидели русского – его надо застрелить». Ты наверняка помнишь, как в инстаграме Кадырова появилась фотография Михаила Касьянова в перекрестии прицела? Считаешь, это допустимо?

Если я не ошибаюсь, Кадыров это комментировал.

БЕЛОВ:   Комментировал. Он потом убрал эту фотку и сказал, что это была шутка.

СУПЕР:   Тимур, ты считаешь, что это уместная шутка?

Об уместности этой публикации лучше спросить непосредственно у Рамзана. На Кавказе своеобразный юмор.

СУПЕР:   А ты можешь сказать Кадырову, что он не прав, когда он не   прав?

Он общается со мной так долго и так близко, потому что я всегда могу ему сказать то, что думаю.  

СУПЕР:   Так ты считаешь, что фотография Касьянов­а в прицеле у Кадырова в   инстаграме – это в пределах нормы, пусть даже особенной ­кавказской?

Ну это же шутка. Уместность этой шутки – вопрос спорный. Шутить можно по-разному. Я хотел бы закрыть тему Чечни. Каждый чеченец сегодня считает себя россиянином и поддерживает курс Путина.

СУПЕР:   Так ты лихо за всех чеченцев говоришь.

Все, кто не поддерживает Путина, не   живут сегодня в Чечне.

СУПЕР:   Нельзя?

Уехали в Европу. Или в Сирию уехали воевать. Чеченский спецназ уничтожил главных террористов в стране. Рамзан Кадыров борется с международным терроризмом. Вот скажи, хорошее дело Кадыров делает?

СУПЕР:   Я был бы счастлив, если бы он уничтожал только террористов, ну и чтобы политиков под прицел не   ставил.

БЕЛОВ:   Просто в России правило одно: кто сильнее, тот и прав.

Я абсолютно убежден, что западная модель для России сейчас невозможна и неприемлема.

СУПЕР:   В России инопланетяне ­живут?

Пока что России нужна жесткая рука. Если из России убрать сильную руку, начнется хаос, как это было в начале нулевых. Тогда я мог выехать на Кутузовский, проехать по встречке, а гаишнику дал бы $100, он бы меня за это сопроводил до центра. Сейчас такое невозможно.

СУПЕР:   Ты смотришь баттлы на «Версусе»?

Да.

СУПЕР:   Если тебя вызовут на бой, пойдешь?

Нет. Не вижу смысла. Я не баттловый эмси. К тому же у меня нет столько времени.

СУПЕР:   Оксимирон находит, хотя гастролирует не меньше.

Не хочу нас сравнивать, мы абсолютно разные. И объем занятости, поверь мне, у нас тоже разный. Я хорошо отношусь к Оксимирону, но его второй альбом мне вообще не близок с точки зрения музыки.

СУПЕР:   А тексты?

У него все в порядке с текстами. Он блестящий баттловый эмси. Как артист   – нет.

БЕЛОВ:   Тимур, ты несколько раз выступал с гомофобными заявлениями.

Да.

БЕЛОВ:   Зачем?

СУПЕР:   Ты таким образом подчеркиваешь свой мачизм, как это принято у рэперов? Или ты искренне гомофоб?

Пятьдесят на пятьдесят.

СУПЕР:   Как это? Ты либо гомофоб, либо не гомофоб.

БЕЛОВ:   Тимур, ну ты не можешь быть гомофобом.

Я спокойно отношусь к этому явлению, потому что это явление я рассматриваю как психическое заболевание.

СУПЕР:   Наука так не считает.

Нет. Существуют разные мнения.

СУПЕР:   У науки оно одно.

Разные ученые считают по-разному.

Я считаю, что у каких-то людей гомосексуализм заложен природой, но   я   не   считаю это нормой. Поймите, я   не   против самих геев, но я против мощной пропаганды.  

  
СУПЕР:   Да где же ты ее нашел-то?

Вот те заявки, которые отправляются каждый год в   мэрию на проведение гей-парада, – это что? Это не пропаганда?

БЕЛОВ:   Гей-парад – это декларация: наделите нас правами, мы люди, мы в них нуждаемся. О каких правах идет речь? Один мужчина попадает в реанимацию, но его партнера не пустят к нему, несмотря на то что они живут вместе много лет.

Я не считаю нормальным, если два гомосексуалиста вступили в брак и хотят усыновить ребенка.

БЕЛОВ:   А ходить друг к другу в реанимацию могут?

Пожалуйста.

БЕЛОВ:   Но этого нет.

Я не считаю, что в моей стране может проходить гей-парад. Пропаганды очень много на Западе. У меня есть русские знакомые, которые отдавали своих детей в голландские школы. Учителя там объясняют детям, что бывают разные люди, что некоторые мальчики играют с куколками, что мальчики дружат с мальчиками, что нужно относиться толерантно друг к другу.   Или вот. Я сидел на концерте Леди Гаги. Она долго рассказывала, что не нужно бояться чувствовать себя собой. Если ваши дети хотят поменять пол, пусть меняют! Четверть «Олимпийского», в   котором проходил концерт, увели своих детей оттуда. И я тоже встал и   ушел.

БЕЛОВ:   У меня есть сыновья. Ну станет ребенок геем. И что? Что в   этом плохого, кроме того, что в России быть геем плохо? Выходишь на   улицу в России, говоришь: «Я – гей». И   тебе конец.

В Москве у геев нет проблем. У нас гигантское количество людей в индустрии – геи.

 

БЕЛОВ:   Я понимаю, откуда берется гомофобия в России. Здесь геем считается слабак. Но еще страшнее за   слабого заступиться. Тимур сейчас не может сказать, что он не против геев, потому что это будет проявлением слабости. Русские люди подумают: ага, может быть, он   и сам гей?

СУПЕР:   В России не принята эмпатия. Сострадание к меньшинствам   – страшный грех. Тимур, ты боишься эмпатии.

Я вообще ничего не боюсь. Я очень уверенно себя чувствую по жизни.

СУПЕР:   Расскажи, а что ты реально сделал для хип-хопа, то есть для России в свои годы? Ведь ты даже в   армии не служил. Что ты сделал хорошего? Давай загибать пальцы.

Я уверяю, что у тебя кончатся пальцы на руках и на ногах сейчас.

СУПЕР:   Это шутка в духе Рамзана Кадырова.

В армию меня не взяли исключительно из-за того, что в уставе было прописано: если у человека больше 60 процентов тела покрыты татуировками, он автоматически признается ненормальным. Теперь о том, что я сделал для России. Мы сделали музыкальный лейбл, который проводит все денежные потоки вбелую. У меня в   компании работают двести человек. Я призываю молодежь, на которую могу влиять, вести здоровый образ жизни. У меня компания, которая производит лучшее в мире российское оборудование для ворк­аута. Мы за свой счет построили завод, на нем делаем оборудование, которое берут в аренду страны для проведения чемпионатов мира по воркауту. Ты пальцы загибаешь?

СУПЕР:   Ты загибаешь. Я вижу.

А лучше бы ты загибал. Более ста площадок для уличной гимнастики в   городе я поставил за свой счет. В   конце сентября мы открыли Black Star Burger, где будем делать бургеры только из российского мяса. Моя компания дает самый большой поток молодежного контента для российского рынка. L’One, Mot, Егор Крид, Kristina Si, Дони Топор, Миша Марвин, DJ Кан, DJ Филчанский, Клава Кока, Дана Соколова… Хватит?

БЕЛОВ:   Хватит.

На Романе: костюм из шерсти, Brunello Cucinelli; хлопковая рубашка, платок из хлопка, все Ermenegildo Zegna.

Источник