Прoститe зa зaпрeщeнныe Гoсдурoй слoвa, нo, блин, грaждaнe, нe мoгу! Я нa дняx пoнял, нaкoнeц, нa сoрoкoвoм гoду жизни, нaскoлькo вы всe мнe oтврaтитeльны. Eщe пaру днeй нaзaд xoтeл уйти в мoнaстырь и лишь дoбрый литр всe русского лекарства привел в равновесие душу.

Все началось достаточно мирно, а для меня привычно. Трудясь на ниве технического контроля в строительной фирме, я бывал в конторе редко. (слово "офис" вызывает у меня блевоту. Так и видишь морду кувшином-губки трубочкой тянущие "У нас в оф-ф-фи-иссЭ" с нев***нным пафосом. Насмотрелся на такие оф-ф-фиссы то из бывшей квартиры-распашонки, то под трубами в подвале, а то и в вагончике посреди говенной жижи.) Мотаясь по объектам, ругаясь с хитро- и рукожопыми подрядчиками по просторам Руси, я вышиб из себя остатки интеллегентности, приучился думать тем, чем госдурни говорить запретили, наблатыкался чинить машину молотком, отверткой и пассатижами среди ночи под дождем и на глаз определять сколько цемента сп**дили очередные уроды и не рухнет ли вся постройка как только снимут леса, ибо вместо раствора там сплошной песок, а они забыли как выглядит не только теодолит, но и отвес.

———————-<cut>———————-

К тридцати девяти годам у меня образовался домик в глубоком замкадье, самая лучшая машина для говнозаплыва по дорогам нечерноземья — УАЗ-козлик — и нехилый опыт.

Где-то раз в две-три недели, выбравшись из очередной командировки в ебеня, я пишу (обычно дома, в тишине) отчет, матерясь влезаю в москушную униформу — костюм и — какой урод его выдумал — галстук, везу бумаги в Черножоповку и своими словами пересказываю боссу содержание. После 3х-5и дней дома мне звонят, я приезжаю за деньгами и заданием отбыть в очередной тур через пол-страны.

Москву возненавидел за шум, суету и вы**он на голой жопе. Ценю тишину. Снял из тачки приемник за ненадобностью — в нише поместилась отличная пепельница. На 500 верст хватает.

Итак, началось достаточно привычно и даже приятно — командировка в ебеня близкие, что означает — на одну пепельницу.

-Угу. — сказал я. — Завтра выезжаю.

-Туда еще едут аудиторы из службы финдиректора. — Шеф зевнул и пояснил: -Есть мнение, что нас наеб***ают неподетски. Гостиницу мы заказали, с богом!

Получивши у секретутки бумажонки, я ввинтился в проход меж столами, стремясь покинуть пропахшее блядством и нескафе логово планктона.

-Алексей! — на моем пути нарисовалась классическая бизнес-баба лет тридцати от выпадения из пизды в приталеном пиджачке и короткой юбке. -Алексей, это вы технический аудитор?

-Ну. — буркнул я, хренея от размеров бочки с духами, в которой выкупалась эта деловая дура.

-Мы едем в Н! — явно не уловив моего настроения выпятила зубы мадам. — Я Марина, а это Юра! — за спиной тетки нарисовалась практически ее близняшка. Разделяли их лет пять, слабые признаки различия полов, оттенок униформы и дурацкий браслетик-спираль турецкого золота у Марины.

-На здоровье, езжайте. Я-то при чем?

-Вы нас отвезете. — это был не вопрос, а святая уверенность.

Вот тут я сглупил. Надо было предельно грубо объяснить тетке правила поведения в машине и особенности передвижения на армейском вездеходе советского производства. Прямо скажем, сидушки там сделают честь испанской инквизиции, кондер не предусмотрен вообще, а рев движка+ходовой просто брутальный. Но сыграла роль жара, лень и некоторые останки интеллегентности:

-Марина, вам будет лучше ехать на поезде. Выезжать на машине надо очень рано, а мне так вообще ночью — заехать за вами и к шести утра быть на трассе. Вы уверены, что к пяти утра будете готовы?

Делобабу перекосило. Финики вообще народ поганый, а тут какой-то инженер ставит условия.

-Заедете в восемь. — прошипела она. — За мной в Бутово, за Юрой в Строгино.

Кто не знает — эти районы диаметрально противоположны. Бутово — юг, Строгино — северо-запад Нерезиновки. Н. от "сталыцы" на северо-восток. Вот тут взыграла моя матерная составляющая.

-Значит так. Машина моя, условия мои. Я вам не такси. К семи утра быть у станции метро А. с манатками. Не успеете — валите на паровоз. И учтите — сами напросились.

В спину мне прошелестело:

-Хам. — Я не разобрал кто это провякал, но обиделся.

Без пяти семь я подрулил к А. естественно, в джинсах, футболке и кроссовках. На раннем солнце у ларька уныло жарился Юра в костюмчике с сумкой через плечо. Марины не было. Юный падаван от бухгалтерии упорно не узнавал в гоповского вида мужике вчерашнего аудитора. Купивши бутылочку кислой химии в жидком виде, я подошел к жертве ЕГЭ со спины и поинтересовался:

-Мужик, Нью-Йорк за пятьсот поедешь?

-А? Че?! Вы что, сдурели? Какой Нью… — и тут у него случилось выпадение челюсти, поскольку он меня узнал. — А..а вы что на объект в таком виде?

-У нас с вами, юноша, разный объект. — Снисходительно пояснил я. — Вам в конторе бабло считать, а мне на площадке говны месить. В болотных сапогах. — добавил я, ибо заметил как он скривился при слове "говны".

-Но мы же представители солидной фирмы, Алексей.

-Вот именно поэтому я не желаю выглядеть мудаком, который прется по глине в туфлЯх! — меня начали бесить тупые понты этого организма. — Грузись давай! Где это чучело надушеное?!

Юра присмирел — он, видимо, хорошо соображал или имел чувствительную к неприятностям жопу.

-Марина Васильевна вообще-то раньше восьми не встает.

Произведя в уме вычисления — встает в восемь, час-полтора на туалет, час на дорогу до центра… это что, получается раньше чем в 10 эта манда на работу не приходит в принципе? Фирма с пол-девятого работает. Ну и порядочки в баблосчетнике!

При виде машины, Юра впал в катарсис второй раз за три минуты. Оказалось, шеф обозвал мой козлик джипом и Юрик настроился на мягкие сидухи, кондер, музон и чуть ли не блэкджек со шлюхами. Он сел справа впереди и уныло смотрел сквозь стекло. Вся его рожа выражала непереносимое мучение и непонимание за что его карают.

Я уложил задницу в единственное анатомическое сиденье в машине — мое, конечно! — и набрал Марину.

Гудело долго, но я злой и терпеливый. Наконец сонный голос протянул "Алеее?"

-Пятнадцать минут — или дуете на поезд! — отрубил я.

Конечно, в пятнадцать минут она не уложилась, не саксонская гвардия. Но в восемь с хвостиком я вписался в редкий поток в сторону области, имея оскорбленное величество не только справа, но и сзади справа. Марина бесилась от такой подставы, но делать нечего — ехать надо, а от билетов сама отказалась, надеясь на не меньше чем Лэндровер. Юрик к тому времени снял пиджак и ослабил галстук, изумляясь отсутствию кондера.

-Алексей, ну как можно ездить на таком драндулете? — начала Марина, яростно расчесываясь щеткой. — Приличная зарплата и ездите черт знает на чем! Чтобы в следующий раз приехали на достойной машине!

-А вашу "достойное" китайское говно можно чинить молотком? — спросил я.

-Кто же сейчас чинит сам! — презрительно фыркнула бизнесиха.

-Я! Ночью! Посреди среднерусской равнины! Под дождем! С фонариком в зубах! Когда ваши узкоглазые сделают такую машину — куплю с дорогой душой!

Юра вжался в стенку. Его жопа подсказывала, что верхний орган лучше не открывать. Но ему было проще — он-то мои "злые-презлые глазауси" видел, а Марина — нет.

-А где музычка? — сменила пластинку девица.

-Нету. — я воткнул в зубы сигарету и приопустил стекло.

-Ка-а-ак?!

-Молча.

-Блин. Вообще отстой. И не курите тут!

-Моя тачка — мои правила.

-А Путин сказал…

-Путин сказал, что лада-калина — машина, а не ведро с гайками. И что мы на подъеме, только почему-то на подъеме только толстожопые бляди, а все остальные у них в жопе.

Девка выдала самый долбанутый аргумент:

-Зато Олимпиада и Крым! Вот!

-Вам от того лучше стало? Баблом поделились, землю на море подкинули?

-А как же национальная гордость, Алексей?! Я не понимаю..

Меня прорвало. С натугой вращая тяжелый руль — УАЗ очень плохо поворачивает — я, не стесняясь в выражениях, изложил свою точку зрения на охренительно дальновидную политику — чуть тронь Хохляндию и пиндосы устроят нам вселенский пи**ец, обошедшуюся в херзнаетсколько Олимпиаду, ради которой по сути изуродовали Сочи и испортили жизнь людям. На потерявшие всякий страх власти, на новые пенсии и расширение Москвы в угоду застройщикам. Короче, "у меня под языком скопилось много иголок".

-Вы….Вы…. Вы… Агент влияния! Вот! — заявила Марина.

-Чей?!

-Неважно.

-Марина, агент бывает только чей-то. Особенно, агент влияния. Это агент-добытчик может работать в расчете продать инфу тому, кто купит. Влияние может быть только чье-то. Или говорите, чей я агент, или не несите херни!

-Порошенко! — выдала разоблачительница.

-Готовы ответить за свои слова?

-В смысле?

-В хуисле! По возвращении я подаю в суд за клевету.

-За что?!

-За клевету. У меня и свидетель есть.

-Юра!

-При чем тут Юра? Если он будет отрицать, я предъявлю аудиозапись с регистратора и оба будете раком у параши стоять. Одна за клевету, другой за лжесвидетельство.

-А как же репутация фирмы?!

-Тогда кончай провокации, дура! — мы проезжали П., за которым я собирался уходить по бетонке налево. — Кроме телевизора ничего меж ушей нет. И вообще, чтобы я до Н. писку не слышал!

Марина "окуталась покрывалом обиды", как сказал бы восточный поэт. К сожалению, их хватило ненадолго. Сначала Юра тоскливо закрутил башкой по сторонам и, наконец, озвучил проблему — утренний кофе просился на выход. Я причалил к обочине и кивнул ему на роскошные кусты.

Юра вздохнул и потащился в лесок. После пятнадцати минут ожидания, я заподозрил, что его там либо сожрали, либо в**бли бомжи и отправился на розыски. Он сидел под деревом и матерно (знает, сука!) выражался на весь белый свет. Наружу попросился не только кофе, но и булочка. Юрик смутно помнил, что при необходимости трава заменяет буржуазный пипифакс и, не глядя, дернул пучок рядом. По закону подлости в середину простой травы затесался росток крапивы. От неожиданности Юрец резко дернулся и сел в собственную кучу.

Санитарная остановка затянулась на сорок минут. Пришлось носить ему смоченые в канаве газеты и поднимать настроение шутками в стиле "Эт все херня, дело житейское", хотя больше всего мне хотелось разложить этого мудака на пне и выпороть ремнем. Кто же жрет мочегонное и мучное перед дальней дорогой да еще на машине! Останавливало лишь нежелание отмывать ремень от поноса. Юрик оттерся как можно лучше, но от презрительного ФУУУ в салоне не спасся. Бедняга покраснел. Я же двинул дальше, мстительно ожидая, когда в кустики запросится деловая дама.

Долго ждать не пришлось, через часок утренний кофий пощекотал сокровище Марины и она попросила остановить. Как она на каблуках преодолевала неглубокую заболоченую канавку — отдельная песня. Со всхлипами, шипением и плевками.

Ну, с делами справилась она быстро, зато вылетела с визгом, на ходу подтягивая юбку да еще с туфлями в зубах. Прямо в чулках форсировала ручеек, подняв фонтан брызг. Зрелище было — пипец. Юра несколько ожил и повеселел.

Марина влетела в машину, выплюнула туфли и заорала, как те польские паны, что неосмотрительно заказали экскурсию в "Сусанин-тур".

-Куда вы нас завезли?! Тут..тут.. дикие крысы бегают!

Из расспросов стало ясно, что едва она присела, как перед носом проскочил ежик. Видимо, она его потревожила, ежи — ночные хищники.

-Как это еж? Они же это..сибирские животные?!

Пришлось ее убеждать, что ежи водятся и в Подмосковье, куда мы — слава яйцам — уже добрались. Она было полезла проверять по ноуту, но тут обнаружила, что ежи в Подмосковье есть, а три-джи — нет.

-Блин, ну что за попадос! — чуть не заплакала бизнес-дива. — Жестко, душно, воняет… Я пи-и-ить хочууу!

Я указал Юрику на сумку-холодильник под его ногами и попросил подать даме прохладительного, ибо сам был занят перевозкой наших бренных тушек.

Марина забраковала минералку и лимонную воду из ларька на А. и потребовала Лаймон-фреш, который — кто не знает — подается в кафешках под видом "безалкогольного мохито". Подозреваю, что мохито классический получается вливанием в эту химическую дрянь стопарика водки.

-А тут нету. — виновато сказал Юра, как будто он отвечал за провиант.

-Берите что есть! — рявкнул я, предчуствуя скандал.

-А почему???

-А по кочану!!! — меня уже бесило любое ее движение. — Тут, бля, не дристоран!!!

-Я заметила. — с редкостным отвращением протянула Марина и зачмокала лимонкой, благо та была с соской. — Вы обязаны были предупредить, что у вас такой пепелац!

-Не обязан.- предельно грубо отрезал я, дабы не выслушивать очередные идиотские претензии.

-Ну блииин…

Между тем мы отдалялись от Заповедника Пидоров со скоростью порядка восьмидесяти верст в час. Дорога становилась все хуже и хуже. Узрев впереди нехилый обвал обочины+1й полосы — асфальт, щебенка и насыпь вывалились треугольным куском в кювет — Юра вытаращил глаза. Я же просто объехал и встал в правый ряд за фурой.

-А это что было?

-Это, Юрий, федеральная программа по ремонту дорог. Тридцать миллиардов, если не ошибаюсь.

-Агент влияния. — прошипела Марина.

-Юра, будете свидетелем.

-Ну не надо. — заныл уже мальчик. — Ну, Марин Васильна, ну была ж яма.

-Отдельные недоработки! — отшила жертва телевизора.

Вскоре она убедилась, что недоработки систематические. Для вразумления я еще периодически попадал на края колдобин колесами и сбросил скорость до полтинника. Быстрей по этому чертовому шоссе не поедешь.

Мы въехали в небольшой городок К. с развалинами фабрики на окраине. Я не преминул подъебнуть:

-А это свидетельство подъема промышленности. Текстиль. Порядка миллиона метров в год при проклятой советской власти. Полторы тысячи рабочих. — 1,5 тыщи я выдумал, а про миллион метров узнал из выцветшего плаката, отойдя как-то посрать в эти руины. Хотя, допускаю, что призыв выпустить миллионный метр к 7 ноября был всего лишь призывом. Черт его знает сколько ситца могла выдать такая фабрика за год. — Кстати, тут есть недурное кафе. — Я решил раскрутить их на питание себя любимого в качестве платы за проезд и компенсации за всю херню, что упала на мои уши за утро. — Водителя надо кормить.

-Такого водителя я бы уволила.

-По счастью, решать не вам.

-Я, между прочим, заместитель главного бухгалтера! — она отчеканила каждое слово, как прусский фельдфебель выкрикивает что-то вроде "Двадцать третий! Его Величества! Принца Ольденбургского! Гренадерский полк!"

А я-то все гадал какую должность может занимать эта фря.

-А я старший инспектор технического аудита.

-И за что только таких держат!

-Да уж не за машину.

-Машина, блин. — протянула она таким тоном, что стало ясно, что машиной для нее считается телега не ниже ауди или помянутого ниссана.

-Машина для дела, а не баб катать. Асфальт к большинству наших объектов кладут в последнюю очередь.

-Ну есть же там лендровер, ниссан, тойота… — подал голос Юра. — Современно, удобно. Почему УАЗ? — он умнел на глазах.

-Юр, я же рассказывал. Ремонтопригодность. Лендровер, а тем более японца на дороге сам не починишь. И сотовый не везде берет, и не везде есть эвакуация. Хорошо если кто-то на галстук возмет и дотянет до сервиса, а если нет? Если вот — как год назад — в лесу, двадцать верст только до трассы? Ну и че мне делать? Прыгать вокруг этого сундука с кондером и ждать подхода волков?

-Каких волков? Что вы чушь городите?! — взвилась замглавбух.

-Обнакновенных. — ядовито пояснил я. — Серых и зубастых. Поднимите в своем курятнике доки. — Я по всей эрэф катаюсь, меж прочим. В том числе в Сибирь, на Алтай, в Приморье.

-На УАЗике??? — ужаснулся Юра.

-На УАЗике. — подтвердил я. — Судя по его лицу, он не верил в возможность такого подвига. И — в общем — был прав. УАЗ не предназначен для туров на тысячи верст. Другое дело, что альтернативы ему нет.

-Ибануцца. — поставила диагноз повелительница бабла.

Меж тем, осторожно пробираясь по улицам, где асфальт последний раз клали к 50тилетию Октября, я завез нас в частный сектор, из которого на 90% К. и состоит. Еще там есть ДК 1947 года и бывший обком, а ныне бизнес-центр семидесятых годов. Хотя чем тут бизнесят — не понимаю. Фабрика мертвая, леспромхозы мертвые. Остались ПАТП, кафешки у трассы и колхозный рынок, которому бизнес-план не вперся, а бизнес-консультант получит по морде, как только откроет рот и скажет первое слово, ибо его примут за изощренный мат.

-Я не хочу есть! — завизжала Марина. — Это же ужас! Грязь! Трущобы! Сараи! Коровы!!! Вы это специально!

-Специально построил? — уточнил я. — Все это?

-ДАААА!!!! Вот что ЭТО такое, а?

-Это — Россия, дура! — я открыл дверцу и спрыгнул на мягкую землю. — А я не жрамши с утра! И пойду есть!! Юра?

Полумертвый от предстоящей истерики начальницы Юра собрался с силами и построил осмысленную фразу:

-Алексей, а тут железная дорога есть?

-Есть, вокзал прямо и налево, триста метров.

-Отвезите нас, пожалуста, мы дальше поездом, хорошо?

Я подумал и решил, что нервы дороже удовольствий. Последний раз взглянув на застывшую в ужасе от обшарпаного зала ожидания Марину, я подмигнул Юрику и поехал в кафешку обедать.

В Н. я отпаивал водкой местного мужика — именно его отправили вестником злосчастья и Марина узнала, что в гостинице горячая вода бывает только днем, а поезд на Москву ходит раз в сутки, глубокой ночью.

А объект в Н., кстати, строили неплохо. Правда, нае**вали по деньгам, это да.